Так бывает: ты выступаешь с острой идеей, а потом люди, только что эту идею объявлявшие бредом и предательством, начинают сами ее тиражировать и тебя же ей учить.

 Так произошло с экстремальными сценариями из доклада ИНСОР. В этом году стало светской нормой выступать с алармистскими предупреждениями. Экспертное сообщество гуляет на ярмарке сигналов. С острыми прогнозами выступают все, от ЦСР до машинописной обслуги «Единой России». Вызывает сочувствие «Стратегия — 2020». Выступить с экстремальными сценариями в этом документе пока не сподручно, сделать это не повторяясь и наращивая тон в той конфигурации вообще вряд ли возможно, а игнорировать уже заданный обостренно тревожный контекст будет трудно: тут же уязвят за робость и ангажированность. А если рискнуть, то куда девать «десятилетия спокойного развития»?

 Оседлать алармизм и погарцевать на нем становится хорошим тоном. Только что культуролог Ерофеев провел мастер-класс на эту тему, специально для ИНСОР. Авторам доклада объяснили, что все уже освоили тематику несветлого будущего, а они якобы отстают. Правда, тут же оказалось, что доклад ИНСОР все же прогнозирует летальный исход и неубедителен скорее в том, что зачем-то вообще предлагает рецепты безнадежно умершему.

 Но культурологам провалы в логике и путанность в показаниях простительны.

 Вот фрагмент из «Обретения будущего»:

Страна уверенной поступью движется к катастрофе. Худшие варианты допускают: — экономический коллапс и потребительский кризис; — необратимую консервацию технологического отставания; — дефолт по социальным обязательствам и резкое обострение социальной напряженности; — глубокий политический кризис с плохо предсказуемыми последствиями вплоть до открытого конфликта и развязывания нелегитимного насилия; — рост центробежных тенденций с угрозой новой фазы дезинтеграции; — утрату геополитических позиций и ряда ключевых суверенитетов; провалы в обеспечении национальной безопасности; — катастрофическую депопуляцию, прежде всего качественную — новую утечку «человеческого капитала», исход из страны наиболее вменяемой и инициативной части населения.

 Важно отметить, что этот фрагмент воспроизводит острый сценарий из прошлого доклада ИНСОР «Россия в XXI веке». И в нынешнем году этот экстремальный прогноз опередил другие резкие предупреждения и алармистские выкрики. А в прошлом году это и вовсе был глас вопиющего на островке стабильности. Даже в авторском коллективе доклада многие тогда не понимали, зачем эта прогностическая «жесть» в образе желаемого завтра. Более того, этот фрагмент и тогда был включен в доклад из ранее опубликованных книг (А.Рубцов, С. Богословский. Мегапроект для России. Идеология, стратегия, курс. М., 2007; А.Рубцов, С. Богословский. Мегапроект. О формате и контурах стратегии национального развития. М., 2008; А.Рубцов. Российская идентичность и вызов модернизации. М., 2009), не говоря уже о десятках статей в журнально-газетной периодике и докладах. Сценарий страшен, хотя и прописан сдержанно. Просто надо вдуматься, что имен там сказано жестко, но стиснув оставшиеся зубы.

 Далее, этот сценарий до настоящего момента остается в нашей аналитике наиболее полным и системным. Прочие попытки в той или иной мере фрагментарны, а то и вовсе отрывочны.

 Даже доклад ЦСР, предсказавший России уже в этом году политический кризис масштаба конца 80-х, сосредоточен в основном на политике, а рецепты и вовсе предлагает даже не политические, а скорее политтехнологические.

 Это как сифилис с метастазами лечить компрессом.

 Пожелание детально проработать каждую из «полок» данного сценария (например, политического коллапса, социального взрыва или дезинтеграции) по-своему понятно, но в данном контексте неуместно: для перехода к конструктивной части сказанного вполне достаточно. Что же до неизбежного летального исхода, то нигде в докладе это не написано и в виду не имелось. Выход еще есть, хотя его время и пространство катастрофически сужаются. И даже если бы выхода уже не было, констатировать это было бы тактически ошибочно: это провоцировало бы такие политические телодвижения, что падение стало бы еще более болезненным и необратимым.

 До глубины души тронули рассуждения культуролога о культуре. В общем пафосе совершенно с ними согласен, но есть детали.

 Заявление о том, что еще не придумано иного способа подвигнуть население к модернизации кроме как «соблазном культурой», содержит одновременно преувеличение и сужение. Придумали, просто вам еще не докладывали. Правильные мысли не надо доводить до абсурда: это отталкивает от них менее культурных, а нас таких большинство.

 Конспект доклада «Обретение будущего» начинается с философии проекта и именно с гуманитарной составляющей. Это была принципиальная и консолидированная позиция авторов доклада, включая экономистов, политологов, разработчиков прочих специализированных, «линейных» разделов. В этом признании решающей роли гуманитарного ИНСОР в лидерах, но не совсем одинок: в ГУ-ВШЭ стараниями ее научного руководителя ценности уже ценят больше, чем цены на нефть. И это уже второй доклад ИНСОР (включая «Россию в XXI веке»), в котором именно гуманитарная составляющая открывает разговор и задает тон. Нам пока неизвестны стратегические разработки, в которых столько внимания было бы уделено вопросам сознания, его предустановкам, архетипам и инерциям, ценностям и принципам, мировоззрению и идеологиям, морали и базовым жизненным стратегиям. Как мог культуролог не увидеть в этом культуры, остается большой научной загадкой.

 Его можно понять только в том, что в докладе нет культурного раздела, который был бы так же технологично проработан, как разделы, посвященные, например, административной реформе, политической системе, региональной политике или переходу силовых структур на сторону народа. Это верно, мы это с самого начала имели в виду и над этим работаем. И если культуролог знает то, о недостатке чего сигнализирует, и готов этим знанием поделиться, мы будем рады сотрудничеству. Но заранее хотелось бы оговорить детали.

 Если мы будем разрабатывать культурные инициативы, располагающие общество к модерну, а тем самым и к инновациям (по близким аналогиям, скажем, с планом Маршалла), это может оказаться в нашем контексте, во-первых, неработающим, а во-вторых, просто комичным.

 Ситуация, на которую ссылается культуролог (послевоенная Германия), была принципиально иная. Там заряженные на модернизацию власть и элита средствами культуры подвигали общество к модернизационным настроениям. У нас, наоборот, общество в продвинутой своей части уже на порядок более инновационно, чем власть и духовно окормляющая ее «элита». Я с трудом представляю себе «множество культурных инициатив», посредством которых наше общество сейчас могло бы воспитывать власть в духе реальной модернизации. Боюсь, что даже если забыть все старые песни о главном, это не поможет, а только повредит, поскольку отвратит от идей и духа модернизации миллионы вполне современных людей, которые эту культуру уважают и любят. Например, мою личную жену, собравшую полную фильмотеку правильного советского кино, от «Высоты» до «Простой истории», за что нас на старой Горбушке прозвали геронтофилами. Медведев и так уже весь в гаджетах, девайсах и роке. А та часть системы, которая, срывая ногти, держится за сложившийся порядок, никакой культурой от этой кормушки отодрана быть не может: она на этой модели власти, экономики и отношений взасос паразитирует, причем подчеркнуто некультурно. Это и есть самая главная песня о старом: до того, как требовать от власти культурных инициатив, располагающих население к модернизации, надо еще каким-то образом саму власть расположить к реальной модернизации, а не к имитациям и симуляции обновления.

 Сценарии катастрофы один из способов. Тем более что здесь уже ничего не надо преувеличивать.

 Александр Рубцов руководитель Центра исследований идеологических процессов Института философии РАН

http://www.gazeta.ru/comments/2011/05/23_x_3626005.shtml